Война, мать и дочь

[F1sh]

До его прихода осталось пять минут, а Екатерина захотела спать. Подлое шампанское. Пить бы чай и не курить.

 

С целью взбодрить себя она набрала в телефоне Свету.

 

- Без пяти четыре, - вяло пожаловалась Екатерина, - может быть, он не придёт?

 

- Он всегда точно приходит, если не залипнет, - веско ответила Света. – Боишься? Он больно делает!

 

- Почему обязательно больно? – оживилась Екатерина.

 

- Он мастер. Только-только кости не ломает.

 

- Почему же тогда не в каком-нибудь салоне работает, а ходит на дом?

 

- У него лицензии нет.

 

- Откуда же умеет?

 

- Мать научила. Она раньше в какой-то правительственной здравнице работала.

 

Екатерина, держа у уха радиотелефон, подошла к бару и одной рукой налила из початой бутылки шампанского.

 

- Только не спрашивай его про войну, мать и дочь, - наставляла Света. – Залипнет.

 

- Что ты всё «залипнет-залипнет»? – обиделась Екатерина на загадочный жаргон.

 

- Значит, замолчит, уставится в одну точку, и хоть бей его, бесполезно.

 

- Что за война?

 

- В Чечне. Он там, говорит, женщину ел.

 

- Живую? – возмутилась Екатерина, выронив из губ сигарету.

 

- Как живую?.. – споткнулась о сложный вопрос Света. – Сначала мы все живые.

 

- Меня-то не съест?

 

- Меня же не съел.

 

- Так ты старая, - вырвалось у Екатерины.

 

- Чего? – закашлялась Света, видимо, тоже что-то выпивая или евши.

 

- О! Он идёт! В окно вижу!

 

Екатерина поспешила с третьего этажа по винтовой лестнице, а Света бросала ей в трубку советы:

 

- Он сразу, как придёт, моется. От него пахнет. Денег не плати, пока все двадцать сеансов не проделает. Грудь женская, говорит, как коровье вымя…

 

- Ладно, всё! – рыкнула Екатерина и отключилась. – У тебя самой вымя.

 

За калиткой стоял, нет, не костолом. Ниже и моложе Екатерины, щуплый. Удивляло, что в глазах его отсутствовал взгляд. Хотя он улыбчиво щурился, но чёрные щёлки не источали эмоций.

 

- Добрый день, Екатерина Сергеевна! – сказал он проникновенно, будто мечтал о встрече и был влюблён.

 

- Роман? – отступила Екатерина, смутившись. – Сначала ополоснёшься?

 

- Обязательно.

 

Она повела его в тренажёрный зал на нулевом этаже. Не в джакузи же пускать. Хватит с него душевой кабинки.

 

- Чуть не опоздал, - говорил он по пути. – Читал. Я, когда читаю, могу забыть про всё. Правда, бывает, что также забываю, о чём читал.

 

- Зачем тогда время тратить? – густо нахмурилась Екатерина.

 

- Нравится.

 

- Так-то я тоже начитанная натура, - вежливо поддержала она разговор. – Книги помогают отвлечься от нашего мира, в котором деньги, деньги, деньги…

 

Оставив Романа в душе, Екатерина вышла на улицу и снова набрала подругу:

 

- Слушай, а ты мне не дурачка прислала?

 

- Да, - прямо ответила Света. – Он контуженный. Его поэтому жена бросила. Кстати забыла сказать! Вином его не пои. Он становится болтливым, не унять.

 

После душа Екатерина провела его в свою комнату. Хотя он был помыт, но всё равно резко пах чем-то враждебным. Екатерина втягивала носом и вспоминала этот запах. С тех пор, как она обосновалась в трёхэтажном доме с бильярдом и кинозалом, подобные враждебные запахи её не преследовали.

 

- Где будем? – спросила она.

 

- На полу, - ответил он.

 

Екатерина приготовила свежую простыню, взмахнула ею, чтобы постелить на пол, и снова уловила струйку запаха. Вспомнила! Пахло псом. Псиной.

 

Раздевшись до трусиков и покрываясь мурашками страха, Екатерина легла на живот. Роман щёлкнул колпачком пузырька, и его влажные, в масле, руки легли ей на спину.

 

После недолгого нежного разогрева, он вдруг принялся рвать на Екатерине кожу.

 

- Ой! Полегче там! – возмутилась Екатерина.

 

- Хорошее тело! – без жалости приговаривал Роман. – Вам, тридцать? Самый вкус! Но раньше вы были полнее, потому что много кожи. Килограмм десять сбросили?

 

- Девять, - поражаясь боли, выговорила Екатерина. – Что ещё видишь?

 

- Делали аборт и не один.

 

- Кто сказал?

 

- Вижу. Раньше друзья, когда собирались загулять с какой-нибудь, просили меня издалека посмотреть на неё на пляже, и я никогда не ошибался. Всё равно у вас хорошее тело. Таз аховый. Спинка ровная. Мышцы эластичные. Прелесть!

 

Он переключился на позвоночник, и Екатерина закричала.

 

- Терпите! – усмехнулся он. – Здесь запущено, гибкость страдает. Но исправим.

 

- Хватит! – взмолилась Екатерина. – Я слышу, как хрустит!

 

- Это сейчас больно, а к двадцатому сеансу станете, извините, кончать.

 

Хруст и крики длились час. Пот с лица Романа сыпал на её раскалённую спину.

 

Счастьем Екатерине казались секунды, когда Роман отрывался, чтобы полить на руки масла.

 

В заключение сеанса он принялся избивать её ладонями, отчего Екатерина взвыла до слёз и укусила себя за кулак до крови.

 

- Всё! – победно произнёс он.

 

Екатерина встала, пошатываясь.

 

- Ещё! – сказала она и упала в кресло.

 

- Что?

 

- Ножки.

 

Ползая по полу, он массировал ей ступни, а она сквозь дрёму шептала:

 

- Божественно…

 

Спустя вечность он спросил её:

 

- Что теперь?

 

Она открыла совсем пьяные глаза и тихо-тихо сказала:

 

- Там.

 

Он быстро понял, стянул с неё трусики и приник лицом.

 

Спустя несколько вечностей Екатерина оттолкнула его голову.

 

- Больше не могу! А то умру.

 

На третий этаж она поднималась, держась за стены. Там из бара взяла шампанское.

 

- Вам нельзя! – сурово высказал Роман. – После сеанса нельзя!

 

- Тогда пей ты. Заслужил! – вручила она ему бутылку и бокал, а сама легла на софу.

 

- Ты мастер. Сильный. Умелый, - бормотала она несвязно. – У меня ведь никаких удовольствий. Думаешь, я хорошо живу? Да что ты! Фитнесс, тупые подруги и муж гей, у которого платьев больше, чем у меня. Детей, наверное, так и не заведём… - она смолкла и внимательно глянула на Романа.

 

От жажды он выпил всю бутылку и игрался пустым бокалом.

 

- Ты давно для Светы работаешь? – спросила Екатерина.

 

- Полгода, - охотно ответил он. – Добрая женщина, только платит мало. Очень мало.

 

- Не переживай. Я не как эта старуха, не жадная. А что ты ей массажируешь?

 

- Она любит, когда голову. И любит жёсткий секс. Слишком жёсткий. Плети, кровь чтобы.

 

- Иди! – оборвала его Екатерина. – Завтра также к четырём!

 

Выпроводив Рому, она металась по дому, плюясь и крича:

 

- Ну и стерва! Шпиона ко мне подослала! Выведать обо мне решила!

 

Несколько раз она хваталась за телефон, но в итоге разбила его о стену.

 

- Ладно, Светик! Я у тебя его перекуплю!

 

Душ её ещё больше разозлил. Ей захотелось большего, и сегодня.

 

Она взяла другую трубку, благо телефоны имелись едва не в каждой комнате. Где-то в книге вызовов должен был быть Павлик. Екатерина знала, что её муж, перед тем, как начать с кем-либо денежное дело, сначала звонит Павлику и спрашивает одно и то же: «Надо пробить человечка», вслед за чем ему становится известно, чем человечек питается и во сколько встаёт ночью в туалет.

 

Ага, нашла.

 

- Павлик?

 

- Да, я.

 

- Это супруга Мики.

 

- Да, Катюша, что случилось?

 

- Мне человечка пробить.

 

- Называй.

 

- Роман Сотнев.

 

- Местный?

 

- Да.

 

- Что хотим? Связи, источники дохода, компрометирующие данные?

 

- Да мне где живёт и больше ничего.

 

- А, ну тогда пять минут. Подождёшь?

 

Павлик обманул. Адрес он назвал через две минуты.

 

- Что с ним сделать? – весело поинтересовался Павлик. – Свозить на зелёную? Дадим лопату, чтоб сам себе копал.

 

- Нет-нет! Мне для другого.

 

- Смотри. А то всегда обращайся.

 

Хорошо, что она взяла джип, а не спорт-кар, потому что посёлок, где находился дом Романа, просто-напросто не имел дорог, а не то чтобы они были плохие.

 

У дома с нужным номером Екатерина вышла, и досада сжала её томившееся сердце. Дом выглядел нежилым. Половина его когда-то обгорела. Забор стоял и лежал, как вздумается.

 

Екатерине стало жаль себя, зря спешившей, и она решила пойти к дому из одного лишь детского любопытства.

 

Однако, вступив за калитку, она почувствовала то самое – враждебный запах. Двинулась дальше и запнулась. Посмотрела, за что, и чёрная обморочная волна едва не уронила её. На земле лежала оскалившаяся собачья голова.

 

Дверь в дом была не закрыта. Она просто имелась, криво прислоненная к косякам. Екатерина отодвинула её, и попятилась.

 

Внутри громоздился мусор, в таком количестве, словно бульдозеры загнали сюда уличную свалку. У самого порога стояло ведро, полное разноцветных кошачьих голов.

 

- Екатерина Сергеевна! Вы ко мне?

 

Екатерина пошатнулась, хватая руками воздух, и увидела Романа. Он шёл к дому, ведя на верёвке серую лохматую дворнягу.

 

Войдя во двор, он деловито привязал дворнягу к вишне и поднялся на крыльцо, где стояла Екатерина.

 

- Пойдёмте в гости, - пригласил он. – На мусор не смотрите, я скоро уберусь. И голов тоже не бойтесь. Я раньше их выбрасывал, но люди увидели и подожгли дом.

 

Не веря происходящему и себе, Екатерина прошла за Романом, высоко поднимая ноги, чтобы переступать завалы.

 

Он провёл её в комнату, в которой кроме свалки находились табурет и две кровати. Одна кровать была завалена ворохом ватных одеял, а другая показалась Екатерине странной, но сил, чтобы уяснить, в чём странность, не осталось.

 

- Видите, сколько у меня книг? – горделиво спросил Роман и обвёл рукой горы мусора.

 

Екатерина пригляделась и различила, что добрая половина свалки состояла из старых, грязных книг. Вот торчал корешок Бунина, вот распласталась отдельно от страниц обложка Толстого.

 

- А это мама моя, - показал Роман на странную кровать.

 

Екатерина минуту смотрела, пока не угадала под покрывалом контуры человека.

 

- Она, кажется, не дышит, - хрипло произнесла Екатерина.

 

- Да. Полгода уже, - согласился Роман. – Я получаю за неё пенсию.

 

Ещё минуту промолчав, Екатерина выговорила:

 

- А куда ты деньги тратишь?

 

- На дочь, - с готовностью ответил Роман. – Всё до копейки отдаю жене на дочь. На одну дочь.

 

Он сел на табурет и добавил:

 

- Больше ни на кого.

 

Екатерине срочно требовался воздух. Она сказала:

 

- Я пойду.

 

Роман не ответил.

 

- Слышишь?

 

Он не шевелился. Залип. Только медленная слеза текла по его щеке.

 

Екатерина выбралась из дома и хотела сунуть в рот пальцы, но испугалась собственных рук, трогавших недавно дверь.

 

Широко шагая, чтобы быть устойчивей, она направилась прочь от дома, однако остановилась около собаки.

 

Та прыгала и плясала, счастливая оттого, что перед ней человек, который освободит её от верёвки. Но если отвязывать, думала Екатерина, собака испачкает лапами одежду.

 

 

© Жаров

[ReyAnd]

Странное чтиво :rolleyes:

[Merovingen]

Аццкая хуета какая-то о_О

[Neo]

да уж писец )

[Kata]

какой смысл сей поэмы?

[F1sh]

Смысл очень простой: посмотреть, насколько готов местный контингент принимать подобный трэш

[5nak3]

зачет..

рома аццкий массажист)