Даггерфол. Бал в лечебнице для душевнобольных. ( The Asylum Ball )

[Назар]

Вогин Джарт

Мой прапрадед был смотрителем в лечебном заведении Торвала (а может, это был мой прапрапрадед - прошло слишком много времени), и нижеследующая история передавалась в моей семье из поколения в поколение. Возможно, это чистая выдумка, но мне она была пересказана с намеком на истинность. Не имея детей, дабы пересказать сей рассказ им, и отчаянно нуждаясь в нескольких монетах, я решил поведать эту историю вам.

Лечебница для душевнобольных, в которой работал мой прапрадедушка, была явно не для бедных - в ней содержались лишь душевнобольные аристократы. Эксцентричные герцоги, безумные баронессы, свихнувшиеся лорды и сумасшедшие леди наводнили отделанные золотом и увешанные дорогими гобеленами залы лечебницы. Но все же много шуму понаделал слух, что невменяемый Император Тамриэля, Пелагиус III, перевозится сюда из Валенвуда. И когда слух оказался реальностью, во всей лечебнице воцарился милый и спокойный хаос. Пелагиусу в частное пользование было отдано целое крыло заведения, и хотя он был безумнее шакала, все же оставался Его Ужасным Величеством, Императором Тамриэля.

Как утверждал мой прапрадед, император вел себя на удивление спокойно. Конечно, ему не нужно было встречаться с простолюдинами, которые под любым предлогом приходили в надежде поглазеть на своего сюзерена. Когда один из смотрителей (я уверен, не мой предок) забылся и сообщил Его Ужасному Величеству, что приходили люди, желавшие видеть его, Император весьма воодушевился. И постановил немедля провести бал. Роскошное празднество с музыкантами, танцами и трапезой прямо здесь, в приюте для душевнобольных. Или, точнее, в отведенном ему крыле.

Слухи о желании императора провести бал мгновенно распространились по Торвалу, а вскоре достигли ушей и императрицы-регента Катарии, дорогой супруги Пелагиуса, в Имперском городе. Желая осчастливить мужа, она снарядила караван, груженый золотом, и отправила его в лечебницу, дабы бал получился достойным императора.

Последний же назначил дату проведения торжества, и подготовка к нему немедля началась. Старые стены лечебницы были красиво украшены, но нуждались в чистке. Лоджия должна была быть построена для размещения в ней оркестра; наняты слуги для приготовления еды и обслуживания приглашенных; заказаны золотые и эбонитовые канделябры, а также соответствующие им люстры; старые ковры были выброшены, а на их место возложены новые, шитые алмазами; списки гостей должны были быть составлены, еще раз выверены и составлены по новой. При составлении списка император знал, что он должен быть весьма своеобразным, и полностью полагался на своих советников в надежде, что они сообщат ему, кто из гостей, указанных в списке, жив, кто - мертв, а кто - просто плод его воображения.

Было установлено, что празднество начнется в десять часов. В шесть цирюльник, вызванный из Торвала, закончил работу над прической императора. В семь он был полностью облачен в мантию, заказанную для бала; гладкий черный шелк и бархат, инкрустированный красными алмазами. В восемь он спустился по недавно восстановленной лестнице, дабы лицезреть последние приготовления - зажигание свечей, открытие бутылей с вином, дегустацию первого блюда. В девять он занял свое место на троне, заказанном им самолично, и принялся ждать первого гостя.

В половину десятого его советник, видя, что глаза сюзерена сверкают безумием, сказал: "Его Ужасное Величество конечно же знает, что на любой бал принято являться с опозданием хотя бы на час, верно?"

Император просто сидел, уставившись в одну точку.

В половину одиннадцатого император приказал принести ему еду и вино и, жуя, все так же сидел на троне, глядя на открытую дверь. Еще через тридцать минут он приказал оркестру начинать играть. И последующие три часа музыканты весело играли для пустой, освещенной свечами комнаты.

В час ночи император объявил о своем решении удалиться ко сну. Мой дед был одним из смотрителей, помогавших Его Ужасному Величеству подняться по ступенькам. На полпути к своей комнате Пелагиус в истерике упал на пол, крича и смеясь, требуя принести ему еще вина (моя мать хорошо рассказывала эту часть истории, закатывая глаза и пронзительно визжа: "Еще вина! Еще вина! Вина!"), вообразив себя одержимым всеми пировавшими на его так и не состоявшемся празднестве.

Через два дня его состояние так и не улучшилось. Он резал себя и тех, кто пытался схватить его, красными алмазами своей мантии. Вскоре было решено, что торвальская лечебница не предназначена для лечения столь тяжкой формы безумия, и он был послан в более надежный приют в Черных Топях. А через три месяца мой дед узнал, что Император скончался.

Обязанностью моего деда было изъятие личных вещей после смерти их обладателя. Так как в клинике содержались аристократы, то и имущество их было довольно дорогостоящим. Спустя несколько лет после бала в лечебнице, моему деду приказали очистить палаты одной герцогини, чья ненормальность заключалось в повсеместном мелком воровстве. Думаю, это зовется клептоманией. Закрытые в тайной полке ее стола, защищенные ловушкой в виде зазубренной иголки, обнаружились разнообразные драгоценности, кучи золота, а также пять больших пачек красиво гравированных приглашений, подписанных детским подчерком императора.

Перевод: Сергей Сенюк